читать дальшеОдинокая птица над полем кружит Догоревшее солнце уходит с небес Если шкура сера, и клыки, что ножи Не чести меня волком, стремящимся в лес.
Лопоухий щенок любит вкус молока, А не крови, бегущей из порванных жил Если шкура сера, если страшен оскал, Распроси-ка, сначала, меня как я жил.
Я в кромешной ночи, как в трясине тонул, Забывая, каков над землей небосвод. Там, я собственной крови с избытком хлебнул, До чужой, лишь потом, докатился черед.
И бояться отвык голубого клинка, И стрелы с тетевы за четыре шага. Я боюсь одного - умерет до прыжка, Не услышав, как лопнет хребет у врага
Не бывает на свете тропы без конца, И следов, что на веки ушли в темноту. И еще не бывает, чтоб я стервеца Не настиг на тропе, и не взял на лету.
Вот бы, где-нибудь в доме горел огонек, Вот бы кто-нибудь ждал меня там, в далеке. Я бы спрятал клыки, я б улегся у ног, Я б тихонько прижался бы к детской щеке...
Я бы верно хранил, и любил, и берег Просто так, за любовь улыбнувшихся мне Но не ждут..., и по-прежнему путь одинок... И охота завыть, вскинув морду к луне.