читать дальшеОдинокая птица над полем кружит
Догоревшее солнце уходит с небес
Если шкура сера, и клыки, что ножи
Не чести меня волком, стремящимся в лес.
Лопоухий щенок любит вкус молока,
А не крови, бегущей из порванных жил
Если шкура сера, если страшен оскал,
Распроси-ка, сначала, меня как я жил.
Я в кромешной ночи, как в трясине тонул,
Забывая, каков над землей небосвод.
Там, я собственной крови с избытком хлебнул,
До чужой, лишь потом, докатился черед.
И бояться отвык голубого клинка,
И стрелы с тетевы за четыре шага.
Я боюсь одного - умерет до прыжка,
Не услышав, как лопнет хребет у врага
Не бывает на свете тропы без конца,
И следов, что на веки ушли в темноту.
И еще не бывает, чтоб я стервеца
Не настиг на тропе, и не взял на лету.
Вот бы, где-нибудь в доме горел огонек,
Вот бы кто-нибудь ждал меня там, в далеке.
Я бы спрятал клыки, я б улегся у ног,
Я б тихонько прижался бы к детской щеке...
Я бы верно хранил, и любил, и берег
Просто так, за любовь улыбнувшихся мне
Но не ждут..., и по-прежнему путь одинок...
И охота завыть, вскинув морду к луне.